Интервью Василия Бардова С Героем Советского Союза, генералом-лейтенантом авиации Сергеем Федоровичем Долгушиным
Сергей Федорович Долгушин
Долгушин: ...кто владеет машиной лучше, кто видит лучше - тот и победитель!
Вот Архипенко пишет тоже, как и Покрышкин, который написал "формулу победы": "высота-скорость-манёвр-стрельба" - это глупость!... Вернее - нет, это не глупость, но основа основ (не в этом и не только в этом – В.Б.)... Я с Покрышкиным говорил (об этом – В.Б.), когда мы познакомились близко.
Он командиром корпуса ПВО был в Ржеве и как-то ко мне прилетел. Он был член обкома (областного комитета КПСС – В.Б.).
Я его встретил, а у меня 4-я комната была отдельная - вот он там и ночевал. А вечером жена накрыла стол. Выпили, разговорились и я говорю: "Что ты такую ерунду написал?! Основа в бою - это всё, буквально видеть и грамотно принять решение! Вот это - основа боя - любого боя! Это - самое главное"!
Бардов: И быстрота реакции - быстро принять правильное решение.
Долгушин: Да - ну это само собой! И голова! Как в футболе говорят - не только ноги нужны, но и голова нужна! Так и у лётчика истребителя: и ноги и руки нужны, но основное - голова. Но голова тоже должна соображать в нужном направлении. И вот осмотрительность...
Бардов: То есть глаза+голова+физические способности чтобы при принятии правильного решения (воплотить его в жизнь)…
Долгушин: Физические способности и владение самолетом. И даже во время боя – управляешь самолетом – смотреть и всё видеть. Вот даже сильный лётчик с отличной техникой пилотирования в бою – ерунда! Он просто как птенец! Его приходится полётов 8-10 в зависимости от способностей его головы – даже отличному лётчику требуется от 6 до 10 полётов.
(Взять) молодёжь или даже «старика» - отличного лётчика – он в первый раз со мной летит в бою. Драка прошла – прилетаешь и спрашиваешь: «Что ты видел»? Он ни хрена не видит! И начинаешь учить!
И даже когда нас учили в школе на Каче, когда самостоятельно мы стали летать, чтобы научить нас смотреть, инструктора приучали нас видеть всё: смотрят – какой-то инструктор свободный на И-16 и его посылают: «А ну-ка пристройся к нему»!
И вот, подчас, летишь по кругу и смотришь – инструктор на И-16 какой-то к хвосту (к тебе) подходит, подбирается - в хвост начинает пристраиваться:
– ему покачаешь: «Я тебя заметил» и он отходит - это приучали нас смотреть за хвостом,
– если ты не заметил, не предпринял маневра и сел – значит, ты не видел этого самолета – нагоняй от инструктора получишь. Тебе так дадут! Ну не «по шапке», но так отругают – что ты слепарь и всё!
Вот так приучали смотреть. Поэтому крутишь (головой – В.Б.) вот так (показывает)»…
Если ты лётчик-истребитель – научись, как мы говорили «крутить на 360 головой»!
Бардов: Кто-то из лётчиков-истребителей, кажется воевавших в Испании, как то сказал, что приходилось в бою так крутить головой, что удивлялись, как только головы у нас не отваливались!
Долгушин: Буквально!
Бардов: Так что это была не шутка?
Долгушин: Это не шутка! Вот это – умение головой вертеть, но не без толку, а всё замечать! И замечать даже с огромной перегрузкой: жёлтые круги у разных лётчиков по-разному. У меня, например, они появлялись, когда перегрузка за 6,5 (Ж) заходит. До шести я держал свободно. А у некоторых – на 4,5-5 Ж перегрузки жёлтые круги” (шли).
Бардов: А перегрузки были при пикировании и при резких…
Долгушин: Нет:
– при резких разворотах
– и по вертикали когда машину «рвёшь»…
Причём «рвать» то машину нужно с умом:
- если её рвёшь вот так вот (показывает) – она вот так вот идёт, потому что поступательная скорость ещё не погашена… Поэтому её если поставишь вот так – она пузом пройдёт и скорость потеряет. И всё!
- мало дёрнул её (взял на себя) – вот тут скорость потеряешь!
Поэтому…
Бардов: Творческий подход - главное был?
Долгушин: Да. Вся техника заключалась в том, чтобы выбрать такой момент, оптимальный, что берёшь и используешь планер – скорость используешь и не теряешь ни при малой скорости ни при большой перегрузке – не теряешь скорости – как на планере пилотировать – самое главное! Но и использовать тягу двигателя – это самое было лучшее! Другое дело, когда уже на хвосте у тебя… Тогда уже рви как хочешь!
Бардов: Я когда читал книгу о Хартмане – он говорил её авторам, что в таких случаях использовал что-то вроде нисходящей бочки со снижением в сторону. А Попков Виталий Иванович мне сказал, что его научили в таких случаях кидать машину в беспорядочное падение – чуть ли не в штопор.
А что делали Вы в таких случаях?
Долгушин: Но чтобы в штопор беспорядочно – тоже самое – высота же нужна!
Бардов: При наличии высоты – разумеется!
Долгушин: При высоте. А иногда приходилось драться и на 200 м и на 100 м!
Бардов: А что Вам ответил Покрышкин, когда Вы ему сказали – что ж ты ерунду говоришь?
Долгушин: Он говорит: «Ты прав Сергей! Я просто как то упустил это дело!»
Бардов: Т.е. несмотря на то, что говорят, что у него был тяжёлый характер, признавать свои ошибки он всё-таки умел?
Трижды Герой Советского Союза Александр Иванович Покрышкин
Долгушин: А что ему передо мной? Как лётчик он больше меня сбил, трижды Герой! Но он же понимал, что я умею летать, причём дивизией командую, бомбардировочной! Ну как он со мной не согласиться?!
А потом он иногда прилетит – прямо на истребителе своём Миг-15: «Сергей, помоги – мне надо проверить такую то дивизию – пошли самолёта 3 вот так и так».
А мне отказать ему? Ну другому – я вон командующему – Савицкому иногда скажу: «У меня нет, некогда» и откажу ему. Ну а Покрышкину!…
И один раз я взлетел сам на Ил-28, а он меня перехватывает: заходит в хвост, а я увидел это…
Бардов: Там же сзади даже стрелок у вас был!
Долгушин: Стрелок и у него 2 пушки 23-мм.
Покрышкин заходит, а я вижу, и стрелок-радист мне докладывает: «Заходит»!
Я ему говорю: «Я вижу». Вижу, что он вот-вот начнёт прицеливаться и я один двигатель убрал, поставил его вот так (показывает), как вторым дал, развернулся - и в лоб!
Он выскочил и потом говорит:
- Что ты сделал?!
- Неужели ты с Ме-110 не встречался? Помнишь, Ме-110 делали: внутренний мотор на вираже убирали и на внешнем разворачивались моментально! Помнишь?
- Помню.
- Ну и я это применил!
- Я смотрю – ты у меня перед носом всю машину поставил! Ну что – врезаться что ли?! Я ручку к себе…
Ну и посмеялись.
Бардов: Значит, отношения были товарищеские?
Долгушин: Да. Мы с ним в хороших отношениях были. Он на год меня раньше учился в академии Генерального штаба. Когда я пришёл (туда) мы видели друг друга и всегда в хороших отношениях были. А когда мне дали (звание – В.Б.) генерала – он узнал и первый поздравил меня!
И потом один из них – я уже был полковником, а он – подполковником. И он говорит: “Слушай, а ты помнишь, когда ты был командиром эскадрильи, кем ты был? Ты капитаном был”? А он был подполковником – командиром полка!
“Это ты выскочил, когда тебя перевели в дивизию в Кубинку, что на Миг-15 начала летать – вот на чём ты выскочил”. И потом он когда дивизией командовал, у него штатная категория была такая же, как и у меня: я командир корпуса - генерал-лейтенант, а он – командир дивизии и тоже - генерал-лейтенант. “Так что, - говорит – ты не лезь”! А потом мне рассказали, как Покрышкин его осёк – он же знал меня, как и я знал!
Он же понимал, что рядового не поставят! Он знал, как я командую дивизией, парады как вожу – и на истребителях и всё!
Бардов: Что интересно, когда все начали повторять вслед за Покрышкиным: главное - скорость, главное – скорость!… Архипенко сказал Артёму Драбкину, что в воздушном бою (особенно если рассматривать бои первых дней войны – в июне 1941 г.) на максимальной скорости не каждый-то и сможет воздушный бой провести!
Долгушин: Да.
Бардов: Так что здесь главное в воздушном бою не скорость, а именно то о чём Вы и говорите, т.е.:
- острый глаз,
- реакция и быстрота принятия правильных решений,
- хорошая физическая форма и подготовка пилота.
Долгушин: И всё! Вот высота, когда её есть запас – тогда ты можешь воспользоваться ей, скорость разогнать, которая для маневра нужна и для вертикального – особенно! Высота – нужна! А так – главное:
- зрение – видеть всё
- и владеть машиной!
А основа – это всё видеть! Тогда, если голова нормальная – примешь нормальное решение и построишь бой так как надо! Ну и дальше – как техника пилотирования.
Бардов: И ещё один момент мы упустили – знать слабые стороны самолета противника!
Долгушин: Ну когда по прежним боям знать, управляемость этого самолёта противником… А так же – начинаешь бой – не знаешь, с кем ты дерёшься!
Вот когда после боёв в Тамани на северном Кавказе, и после Курска немцы лётный состав – своих “стариков” потеряли – по-моему 62% стариков, с которыми начинали воевать!…
Бардов: Которые хвастались, что они самые несбиваемые
Долгушин: Да, да, да – которые думали что они дойдут до Москвы и им хватит – они школы не развивали! А потом начали развивать и уже в 1942-м году – чувствуется, что он “курёнок”, “птенец”! Особенно в 1944-м году: нас много, а их меньше. Я помню, над Данцигом: я за ним тяну – за Фоккером, а он бы хоть… Сразу чувствуется по его поведению на Фоккере…
Бардов: Даже на Фокке-Вульф-190 ставили молодых?
Долгушин: Да – я же вижу, как он владеет самолетом. Ну и что – я его расстрелял и всё! И он не маневрирует, ничего – сразу же видно – это молодой.
Долгушин: Радио не было. Информации никакой нет. Только глаза и не у всех они одинаковые! Вот проверяют врачи по таблице – вблизи всё видно – зрение (у всех) одинаковое. Но у одного … а у другого – дальнозоркость – дальше видит!
Вот летим, бывало… Вот Семёнов в своей книге пишет: «Долгушин очень дальнозоркий – он первый всегда замечает». Вот у меня лётчик был (Орехов – В.Б.). Вот он смотрит: «Мессера, мессера» оттуда! Я смотрю, смотрю (я хорошо умел видеть) – нету! Никто не видит, и потом только различают! А он – первый видит!
Бардов: То есть у него зрение еще острее было?
Долгушин: Да. Зрение – оно различается! Хотя у всех зрение – 1, иначе тебя врачи не пустят.
Бардов: Что интересно, мне один авиаисторик написал, что Орехов этот тоже заявил и претендовал, что он сбил Ганса Гаана – когда вы четвёркой сбили его четвёрку.
Долгушин: Нет – сбил его Шишкин!
Бардов: А вам тогда засчитали в тот день тех сбитых?
Долгушин: Да.
Бардов: А куда это всё записывалось: в лётные книжки, в журнал боевых действий полка?
Долгушин: В ЖБДП. Приходили и докладывали, как правило зам. нач. штаба полка этим делом занимался.
Бардов: Фиксировал?
Долгушин: Да. Или адъютант эскадрильи – ему докладывали, и он записывал и нёс в штаб.
Бардов: Интересно. Надо будет его в архивах поискать! А фотопулемётов у вас не было?
Долгушин: На И-16 когда начали – стояли фотопулемёты. Потом – на МиГах. …приёмники.
Бардов: А передатчик – у командира эскадрильи?
Долгушин: На МиГах – у командира звена был и передатчик и приёмник, а у остальных – просто приёмники. Но пользоваться ими нельзя было. Треск был такой!…
Бардов: А знаете почему? Голодников рассказал, что элементная база впаяна была на материала вроде картона, очень чувствительного к сырости. И как только он отсыревал или промокал – менялась ёмкость (и происходил этот треск в наушниках).
Долгушин: Главное – металлизация самолёта! Все детали… на самолётах не было экранизации! И эти ларингофоны и были такого размера, что один полёт и… Поэтому мы (их выбрасывали – В.Б.).
Василий Бардов
2006 г.
Разделы сайта
