Часть 3. Глава 5

   Главная >> Люди в авиации >> М.М.Раскова "Записки штурмана" >> Часть 3. Глава 5

 

Щелковский аэродром

Здесь была большая комната, в четыре окна, лишенная роскоши и ковров. В ней стояли три обыкновенные красноармейские койки, письменный стол канцелярского типа, несколько деревянных стульев, ширма. Стоял умывальник, о котором с уважением говорили, что из него умывался сам Громов перед своим перелетом в Америку. Принесли диван, завалили его летным обмундированием, принесли еще один стол и поставили посредине. Провели телефон. На окнах и на тумбочках поставили цветы. Мы сразу почувствовали себя в рабочей обстановке. Нам отвели отдельную уютную столовую. Готовила старушка-повариха Прасковья Васильевна, большая искусница на всякие вкусные вещи. Она с гордостью говорила:
— Я всех кормила: и Громова с Данилиным и Юмашевым, и Чкалова с Байдуковым и Беляковым, и Леваневского кормила. Вот и вас довелось кормить!
Мы были рады, что у нас такая знатная повариха. А главное, это был милейший и добродушный человек.

Щелковский аэродром. Штурман М. Раскова после тренировочного полета

Прасковья Васильевна готовила домашние, простые обеды, пекла вкусные ватрушки, пирожки и все беспокоилась, не кажется ли нам еда невкусной. Если я не доедала какую-нибудь котлету, она утирала слезы и говорила доктору:
— Наверное, не нравятся Марине Михайловне мои котлеты.
Я уверяла ее, что мне можно есть только немножко. Она быстро усвоила, что у штурмана послебольничная диэта, и стала готовить специально для меня какую-то особенно вкусную картошку. Увидит в окно, что мы идем обедать, и несет полное блюдо картошки. От нее идет ароматный пар. И не захочешь, а будешь есть.
Инструктор Алешин тоже перебрался в Щелково. Мы с Полиной стали сами развертывать аварийную станцию. Впервые в жизни Полина приняла с эфира [143] цифры и буквы. Она была очень довольна. Наше существование омрачалось только тем, что самолет задерживался в Москве. О своей машине мы думали с большой нежностью, как о живом человеке. Она уже имела имя — «Родина».
Мы долго думали, как ее назвать. Однажды за обедом мы перебирали различные названия. Валя задумчиво, тихо сказала: «Родина». Более почетного, гордого имени не мог иметь наш самолет.

Щелковский аэродром. Встреча штурмана с радистами после приземления.
— Как работал передатчик? — А как вы меня слышали?

Накануне выходного дня мы услышали знакомый шум моторов. Но аэродром был застлан дымкой от лесных подмосковных пожаров. Валя не решилась в этой дымке, в сумерках, сажать самолет и вернулась обратно в Москву, на Центральный аэродром.
На следующий день мы с Полиной решили поехать купаться на озеро. Вдруг по телефону передают, что «Родина» вылетела с Центрального аэродрома. От радости мы стали кататься по траве, прыгать, тормошить друг дружку. Видим — летит наша красавица... Снизу на ее серебряных крыльях отчетливо видны красные буквы «Родина». Вот она начала снижаться, пошла на посадку. Валя классно посадила машину. «Родина» рулила, а мы с Полиной бежали за самолетом. Когда вышла Валя, мы бросились обнимать и целовать ее, как будто давно не виделись.
Радостные, помчались в столовую завтракать. Прасковья Васильевна и так уж нас заждалась. Накормила она нас наславу, и мы отправились купаться на озеро. Купались, отдыхали, а потом с новым жаром принялись за подготовку к перелету. Оборудовали самолет и совершали тренировочные полеты. Специально летали по маршруту, чтобы проверить, нет ли в машине каких-либо дефектов. Тренировались и на других самолетах. Нам предлагали летать ночью на «Родине», но мы жалели свой самолет, и для ночных полетов нам выделили другой корабль.
Однажды ночью мы летели на тяжелом четырехмоторном корабле. Ночь была туманная, дым от лесных пожаров сплошь закрыл землю. Обычно, когда [144] взлетаешь ночью, видно большое зарево московских огней. Здесь же вокруг нас была сплошная темнота, и лишь отдельные огоньки временами мелькали где-то далеко внизу. Летая по кругу, мы набрали высоту. Целую ночь летали за облаками, вне видимости земля. Ориентировались только по радиокомпасу. Расположенная вблизи радиостанция специально для нас всю ночь передавала «Пиковую даму». Было смешно, что все желающие могут в такой необычный час слушать «Пиковую даму» и не знают, почему она передается. По «Пиковой даме» мы определяли направление на аэродром. Перед рассветом радиокомпас вывел нас на ту же «Пиковую даму», и мы в утренней мгле увидели аэродромную дорожку.

Щелковский аэродром. Штурман в своей кабине

Летали и в ясные ночи, когда прекрасно были видны огни городов и поселков, поблескивала вода в реках. В одну из таких ночей летели курсом на юг. Как только мы вылетели с аэродрома, перед нами открылись огни Подольска. За Подольском справа виднелся Серпухов, слева — Кашира, а впереди — заревом обозначалась Тула. Она сияла тысячами огней. Полина перешла в мою штурманскую рубку и стала кричать мне в ухо:
— Как красиво! Какое замечательное зрелище!
Возвращаясь, мы издалека увидели прожекторы Щелковского аэродрома.
После этого Валя и Полина несколько дней подряд тренировались на ночных посадках, летали по кругу. Подготовка «Родины» подходила к концу. Валя доложила штабу, что экипаж готов к ночным полетам. Оставались маленькие доделки в машине: укрепить сумки для карт, мешки для провизии, подставки для термосов с горячими напитками. Я приспосабливала на борту своей кабины карманчик Для карандашей. Мелочи, но в перелете каждая мелочь имеет значение. Полине дуло в кабине, она приспособила утепление, заделала щелочки, пропускавшие ветер. [145]

Назад Вверх Следующая

Реклама